Восемь
1
Это был еще один ничем не примечательный день, такой же, как и все остальные серые будни. Дмитрий Сергеевич Игнатьев, обычный сисадмин, работающий в небольшом офисе, возвращался домой после тяжелого трудового дня, где его уже ждали ужин, жена, сын и наглый жирный кот.
Погода тем временем не предвещала ничего хорошего. Резко похолодало, поднялся ветер. Ветер превратился в мерзкий дождь, дождь превратился в снег, снег – в ужасное месиво под ногами. Завыли собаки. Где-то вдалеке, наверно, возле мусорки, послышались крики бомжей. Дмитрий ускорил шаг. Снег из мелкой крупы превратился в плотную стену, настолько плотную, что практически ничего не было видно дальше вытянутой руки.
Вдруг он налетел на какого-то мужчину, столкнувшись с ним нос к носу. Его лицо показалось Дмитрию очень неприятным, злым и холодным.
– Извините, я вас не заметил.
– Раз-два-три, раз-два-три, ты налево посмотри – пробормотал человек и неожиданно хихикнул.
– Простите, что вы сказали?
Странный прохожий ничего не ответил и исчез в снежной пелене. Дмитрий, несмотря на то, что он был реалистом, счел за плохой знак это событие и пошел еще быстрее.
– Пойдем со мной – звонкий детский голос явно обращался к нему.
– Кто здесь? Эй!
Дмитрий не на шутку испугался. Голос был какой-то странный, но в то же время почему-то знакомый.
– Это я. Я здесь, подойди ближе.
Дмитрий сделал несколько шагов в темноту и увидел девочку, лет семи. Одета она была довольно легко, в коротком черном платье и весенних туфельках с бантиками. Родителей не было видно и это пробудило в нем отцовское беспокойство.
– Тебе не холодно? Где твои родители?
– Далеко.
– Давай я отведу тебя домой, где ты живешь?
В ответ странная девочка только рассмеялась.
– Нет.
– Что нет?
– Пока что нет.
С этими словами она повернулась, сделала шаг и растворилась в темноте и снеге. Как Дмитрий не звал, не искал, никто не откликнулся.
«Сначала мужик, потом девочка… Маринке расскажу, не поверит же. Надо скорее домой идти. Машину бы…»
С такими мыслями он и дошел до дома. Там было все как всегда – Марина приготовила вкусный борщ, наглый кот Арифмометр утащил куриную ногу прямо с тарелки, Артем снова получил 2 по литературе… Вся эта обыденность вскоре вытеснила странные события из мыслей Дмитрия.
Но ночью ему спалось плохо: снился ужасный и бесконечный сон. Дмитрий ходил длинному темному коридору, похожему на больничный. Тишина давила на барабанные перепонки, было холодно, как в морге, отчего двери, крашенные белой масляной краской, были покрыты тончайшим слоем льда. Вдруг послышался голос девочки, которую он повстречал сегодня. Она звала его: «пойдем в далекое путешествие, пойдем…». Внезапно послышалось мерзкое хихиканье, а потом мужской голос прошептал ему на ухо «Раз-два-три, раз-два-три, ты налево посмотри». Дмитрий обернулся, но он был совершенно один. Его охватил животный страх. Он пытался открыть двери, царапал их, пытался выломить, но все тщетно. Тогда он побежал, в надежде найти выход на лестницу. Стены узкого коридора словно сжимали его, от этого становилось еще страшнее. Дмитрий побежал быстрее, почувствовал, как задыхается, но боялся остановиться, потому что знал, что если он позволит себе хоть немного замедлить бег, его убьют. Коридор все никак не заканчивался и тут он понял. Он бегает по кругу. « Нет смысла бегать, нет смысла, некуда деться…». Дмитрий резко затормозил. Теперь он различил спокойные шаги позади него, но обернуться сил совершенно не было. Ему вкололи что-то, тело парализовало, и он рухнул на пол. Дмитрий почувствовал, как кто-то схватил его за ногу холодными костлявыми пальцами. Его потащили по ледяному кафельному полу, потом по лестнице. Дмитрий физически ощущал боль, пытался проснуться, но ничего не выходило. Вдруг он и увидел ноги в легких туфельках с бантиками. Девочка наклонилась к самому его лицу и прошептала: «Тебе не стоит видеть, что будет дальше». И наступила темнота.
На следующее утро он проснулся с раскалывающейся головой. Тело болело, словно его избивали. С неимоверным усилием, собрав себя по молекулам, Дмитрий выполз из кровати и поплелся в ванную. Взглянув в зеркало, он сначала даже не узнал себя. Из его груди вырвался непонятный хрип – закричать он не мог. Под каждым глазом был огромный синяк, правая щека покрыта множеством царапин. Мозг отказывался воспринимать что-либо, волна слабости захлестнула все его тело, и Дмитрий повалился на пол.
Очнулся он уже на диване. Врач из скорой обрабатывал его царапины, проверял реакцию и задавал какие-то вопросы. Рядом стояла жена и всхлипывала. Дмитрий, как ни пытался, никак не мог ничего внятно объяснить. Вместо связанных предложений получались только отдельные слова. Потом врач увел на кухню Марину, и там они о чем-то долго шептались. Пока их не было, Дмитрий строил предположения, откуда у него взялись эти синяки и царапины, но объяснения все не находилось. «Может, это в ванне освещение такое, показалось чего, а появились они, когда я упал? Не знаю… Не фингалы же… И этот чертов сон. Вот к чему он вообще? Не к синякам же моим. С каких это пор я теперь вообще сны разгадываю? Точно что-то не то…». Когда они, наконец, вернулись, было видно, что жена плакала. В итоге врач дал бумажку и сказал, чтобы Дмитрий, как только ему полегчает, шел в больницу в кабинет, указанный на листке.
2
На следующий день Дмитрий пришел в больницу. Здесь он развернул тот клочок, что дал ему сотрудник скорой. «8». «Я бы и так запомнил, зачем записывать было…». Дмитрий нашел кабинет номер 8, а на двери была табличка «Врач-психиатр Федоров Эдуард Иннокентьевич». В кабинете сидел пожилой человек, с черными колкими глазами и тонкими губами. Тот самый, с которым вчера столкнулся Дмитрий
– Здравствуйте, присаживайтесь. Меня зовут Эдуард Иннокентьевич.
Голос его был звенящим, неприятным и в то же время каким-то приторным.
Дмитрий объяснил ситуацию, рассказав так же про странный сон, однако про встречу с девочкой на улице упоминать не стал. Эдуард Иннокентьевич внимательно выслушал его рассказ, при этом старательно делая пометки в свою тетрадь и странно ухмыляясь.
– Ну что ж. Вот вам таблетки, пейте их 3 раза в день и вам станет легче. Пока что мне трудно сказать, что с вами произошло, для начала вам нужно сдать анализы. Приходите ко мне на прием в среду, может, к этому времени ситуация прояснится.
3
Дмитрий вышел на улицу. Снег все валил и валил, залеплял нос, глаза, окутывал его своим саваном. Ветер крутил хлопья в вихри, иногда добавляя к белому порошку цветную бумажку. Мерзкий февраль пел свою песню – вой ветра, лай собак и какие-то крики и ругань все время окружали Дмитрия. Он шел и шел, прорываясь сквозь воздух, загустевший до консистенции ваты. Вокруг было ни души, транспорт не ходил. К счастью, больница была совсем недалеко от дома, и вскоре он перешагнул порог квартиры.
Заварив чаю, он завалился смотреть телевизор. Дмитрию нравилось посидеть вот так, в полном одиночестве, с горячим чаем перед экраном. Показывали что-то очень странное. Сначала были птицы, серые и черные, похожие на ворон. Они кружились в сером небе и кричали, а на фоне играла музыка, настолько грустная, что хотелось кричать от душевной боли. Дмитрий не собирался кричать и плакать, но на пульте неожиданно сели батарейки, а встать с дивана казалось невыполнимой задачей. Так что пришлось смотреть дальше.
Потом, резко, птицы сменились людьми, одетыми в черные водолазки, ходящими по кругу с мрачными лицами. Черно-белое изображение сопровождалось барабанной дробью с каким-то странным, ломаным ритмом. Внезапно один остановился, посмотрел в камеру, оскалился, крикнул и упал замертво.
От неожиданности Дмитрий вздрогнул. «Ох уж мне этот артхаус, как наснимают чего».
Далее шли кадры с балеринами. Они танцевали, кружились, а потом одновременно сняли пуанты и стали дезинфицировать кровавые раны на неестественно вывернутых ногах.
Вдруг балерины сменились солнечным утром. Во дворе играли дети, на лавочках сидели мамы. И тут появилась девочка. Та самая девочка. Все замолкли и тут же разбежались, а девочка стала кататься на качелях, нараспев говоря какой-то детский, но очень странный и даже страшный стишок:
Раз-два-три, раз-два-три,
Ты налево посмотри,
Три-четыре, три-четыре,
Распахни глаза пошире.
Вот и цифры пять и шесть –
С вашей койки вам не слезть!
Семь и восемь семь и восемь
Ваши кости в землю бросим.
В этот момент она посмотрела прямо на Дмитрия и произнесла шепотом:
– Пойдем со мной в далекое путешествие.
Дмитрия пробрала дрожь. Он вскочил, собираясь выдернуть провод от телевизора из розетки, но тут отключили свет.
– Ну вас всех к черту!
Резко почувствовав слабость, он повалился обратно на диван. Как только его голова коснулась подушки, Дмитрий потерял сознание.
Проснулся он, когда за окном стало уже совсем темно. Снег перестал мести, однако был сильный ветер, обламывающий ветки с деревьев. Дома никого не было, на кухне лежала записка от Марины, что они с Артемом ушли в гости. После плотного ужина жизнь Дмитрия снова приобрела краски, даже проблемы со здоровьем вовсе перестали волновать его. Странные фильмы закончились, пульт снова сам по себе заработал, все, казалось, вернулось в обычное русло.
Следующие несколько дней прошли спокойно. Так как Дмитрию выписали больничный, а делать было совершенно нечего, то он с упоением придавался прослушиванию музыки, исследованию соцсетей и просмотру фильмов. Однако через четыре дня девочка вернулась.
4
Дмитрий был дома, совсем один. Он как раз скачал очередной фильм и пошел заваривать чай, что бы смотреть в тепле и уюте, как вдруг в дверь постучали. На пороге стояла она. Все в том же лёгком черном платье и весенних туфлях.
— Ну, так ты решился? Пойдем со мной, тебе понравится.
Дмитрий молча смотрел на нее. Он не мог ни пошевелиться, ни ответить ей.
– Ты должен идти. Все равно ведь туда попадешь, рано или поздно. Но для тебя будет лучше, если рано. Ты же ведь не хочешь повторения той ночи?
– Что со мной происходит? Куда я должен идти? Где это? И кто ты, в конце концов, такая?
– Это не важно.
– Что не важно?
– Кто я, куда тебе надо идти… Тебе это не нужно знать. Ты должен пойти со мной.
– Никуда я не пойду. Попрошу больше не беспокоить меня, эти ваши глупые шутки совсем не смешные. Если еще раз придешь сюда, я вызову полицию.
В ответ девочка лишь рассмеялась. Ее смех напомнил Дмитрию плантацию маленьких кактусов. «Довольно странная ассоциация. А что если я сейчас разговариваю с пустым местом? Что если это галлюцинация? Пора выпить таблеток… Завтра расскажу врачу, все как есть, и про первую встречу на улице расскажу».
Когда Дмитрий очнулся от своих мыслей, девочки словно и не бывало.
Ночью Дмитрию не спалось. Он все ворочался с бока на бок, стараясь не думать о том, что же скажет ему завтра Эдуард Иннокентьевич. Около трех часов ночи Дмитрий не выдержал, встал, пошел на кухню. Тихонько гудел холодильник, радио чуть слышно бормотало. Дмитрию голос показался знакомым, и он сделал погромче.
«…таким образом, мы можем наблюдать интересную реакцию у подопытного. Благодаря этим препаратам он получает специальные вещества, которые стимулируют работу определенных областей мозга. Подопытный начинает воспринимать окружающий его мир несколько иначе, но повторюсь, это еще не значит, что у него развивается шизофрения.
– Спасибо. Итак, у нас был кандидат медицинских наук Эдуард Федоров. А сейчас…»
«Эдуард Федоров… Эдуард Иннокентьевич… Это же он! Надо же, по радио выступает».
После этого Дмитрий совсем расхотел спать, и он попытался почитать книгу. Но буквы никак не хотели складываться в слова, смысл написанного был непонятен и мысли все время возвращались к девочке, доктору и вероятности того, что он сошел с ума. Утром, к девяти часам, он отправился на прием к врачу, с твердым намереньем узнать, что же такое с ним происходит.
5
Придя к врачу, Дмитрий, как и собирался, подробно описал все произошедшее с ним за последнее время. Эдуард Иннокентьевич внимательно выслушал, сделал пометки в своем блокноте, потом в карточке.
— Ваше состояние ухудшилось. Эти галлюцинации нужно лечить. Вы же понимаете, насколько все серьезно? Думаю, вас стоит госпитализировать на некоторое время.
– Я не хочу в больницу! Тем более в психушку. У меня семья, работа… А что если меня уволят из-за этого? Что мне делать тогда?
– Не уволят, не беспокойтесь. Я выписываю вам направление, с 15 числа ляжете…
«Вот так вот и сходят с ума… Внезапно, когда ничего не предвещает беды. Но почему так? Что случилось такого, из-за чего я съехал с катушек? Что за чертовщина вообще происходит? Интересно, о чем же он вчера рассказывал… надо спросить»
– Эдуард Иннокентьевич, я вчера ночью слышал выступление по радио, мне показалось, что это были вы. О чем была речь?
– О, это был не я. Меня, к сожалению, еще не приглашали на передачи. Да и маловероятно, что кто-то будет делать медицинскую передачу в три часа ночи, правда?
– Действительно… Приснилось может…
«Он сказал три часа ночи, но я не упоминал точного времени. Откуда тогда он знает? Спросить? Нет, еще припишет мне паранойю какую-нибудь, тогда вообще не вырвешься…»
Когда Дмитрий выходил из кабинета, врач что-то начал бормотать под нос, что-то вроде «Три-четыре, три-четыре, распахни глаза пошире…». Однако разбираться с этим Дмитрий уже не стал.
6
Через два дня, 15 февраля, Дмитрий Сергеевич Игнатьев был в психиатрической больнице. Марина и Артем пришли вместе с ним, что бы как-то поддержать его, но скоро ушли. В палате с ним лежали еще двое больных. Один спал, но по нему сразу было видно, что он тут давно. Немытые волосы, пижама в пятнах, бормотал что-то во сне и периодически вскрикивал. Его неопрятный вид сильно диссонировал со стерильной обстановкой больницы. Даже слишком стерильной. «Какой-то ужас. Эта больница словно из хоррора сошла. Как я тут буду сидеть?». Второй показался Дмитрию вполне опрятным и аккуратным человеком. Он читал, с большим интересом, по всей видимости, и производил впечатление человека интеллигентного. На его тумбочке был идеальный порядок, лежало несколько книг, сам одет очень чисто, кровать застелена. « Может, этот тип один из тех, кто помешан на уборке? Хотя вряд ли, он бы тогда и у этого на тумбочке прибрался, и помыл бы его обязательно, продезинфицировал… Что он там читает? Кафку что ли? Странный выбор для психушки…».
Стоило Дмитрию войти в палату, как чистюля тут же подошел к нему и, озираясь по сторонам, начал горячо шептать ему на ухо:
– Добрый день, меня зовут Игорь. А это Аркадий, он сейчас спит. Сразу хочу вам сказать, не с целью напугать, вовсе нет, но, мне кажется, что отсюда нас уже не выпустят. У меня такое впечатление сложилось, что над нашим отделением эксперименты ставят, и особенно над этой палатой. Вот Аркадий…
Тут он замолчал, огляделся по сторонам, потом вдруг извлек из кармана расческу, тщательно причесался. После этого Игорь взял антибактериальную салфетку и начал вычищать расчесочку, очень внимательно, не пропуская ни одного зубчика. Использованную салфетку он аккуратно сложил и выкинул в мусорку.
«Таки один из этих помешанных на чистоте» – решил Дмитрий.
Игорь вздрогнул, посмотрел внимательно на Дмитрия, потом на Аркадия.
– О чем это я… Аркадий… Аркадий здесь уже очень долго, и его состояние только ухудшается. Меня первоначально положили сюда на три недели, а я здесь уже четыре месяца! Когда я сюда только попал, я бы совершенно нормальным человеком, а теперь у меня галлюцинации, как зрительные, так и слуховые. Надеюсь, вы настоящий?
– Настоящий.
– Это хорошо. Очень хорошо. Знаете, здесь дают таблетки, вы их не пейте, плохо будет. От уколов, конечно, никуда не денешься, но хоть немного меньше доза этих веществ будет. Первый месяц я пил и таблетки, и уколы мне кололи и вот что в итоге. А когда я перестал их пить, сразу легче стало. Но мне кажется, они начали что-то подозревать и увеличили дозу уколов. Так что скоро я попрощаюсь с вами. Тут был Егор перед вами, так он совсем свихнулся и умер всего за месяц. Будьте осторожны. А уж этот Эдуард Иннокентьевич вообще подозрительный тип. Будьте очень осторожны.
«Черт знает что тут твориться. Возможно, тут действительно что-то не так. Ну а кто ж будет слушать психа… Никто не будет. Надо выбираться отсюда. И Эдуарда Иннокентьевича не один я считаю подозрительным, значит, тут и вправду что-то не то. Нужно валить отсюда. Нужно бежать отсюда…»
В первую же ночь в клинике Дмитрию приснился сон. Он вновь ходил все по тем же коридорам, но теперь он явственно узнавал больничные стены. Вдруг он почувствовал, что сзади кто-то крадется. Дмитрий побежал, но тут из-за угла вышла девочка, он резко затормозил, к его лицу прижали тряпку…
Следующей картинкой была комната со скудным освещением. Эдуард Иннокентьевич крутился возле столика с лекарствами, а девочка сидела на стуле рядом с ним. Сам Дмитрий лежал на кровати. Привязанный.
– Я же тебе говорила, лучше рано, чем поздно. Теперь у тебя проблемы – шептала она прямо в ухо – Я же помочь тебе хочу. Ты должен согласиться. Я не галлюцинация и не розыгрыш, уж поверь мне. Соглашайся, а то откинешь копыта, как Егор.
Внезапно Дмитрий понял, что это никакой не сон, и, что самое страшное, тот первый раз тоже. Он вспомнил эту комнату, и эту койку, и эти ремни, что так больно резали руки и ноги.
К нему подошел Эдуард Иннокентьевич и, ухмыляясь, начал вкалывать ему очень едкое вещество.
– Вот и цифры пять и шесть, с вашей койки вам не слезть, Дмитрий Сергеевич.
Словно огонь пустили по венам Дмитрия. Он застонал, а врач только ухмылялся, глядя на страдания своего подопытного. Потом он сделал еще несколько уколов и, наконец, снова усыпил Дмитрия.
7
На следующее утро состояние было еще хуже, чем в первый раз. Игорь с сочувствием смотрел на него из своего угла. Потом, видимо не выдержав, произнес дрожащим голосом:
– Вот и Егор за две недели до смерти выглядел так же. Вас, видимо, он решил долго не держать. Вам лучше попрощаться с семьей, так, на всякий случай.
«Ну, точно мне крышка. Очевидно, со мной действительно решили не затягивать. Игорь прав, надо встретиться с Маринкой и Артемкой… вдруг чего… Но что там говорила девочка? Что это за девочка, почему она хочет мне помочь? Она вместе с Эдуардом Иннокентьевичем, это понятно, но говорит, что может помочь, нужно только согласиться. Почему? Зачем? Что, если это мне поможет? Возможно, стоит согласиться… Да. Я пойду с ней, как только она позовет меня».
Вскоре пришли жена и сын. Дмитрий не стал их пугать, объяснил, что это просто стресс и скоро он выйдет, но Марина почуяла фальшь и разрыдалась. После этого им пришлось уйти, а Дмитрий так и остался стоять и смотреть им вслед из окна.
8
Три недели девочка не появлялась. Из-за уколов Дмитрий постоянно чувствовал себя плохо, ему стали мерещится страшные вещи. То ему казалось, что вокруг него серые и черные вороны, то он видел крыс и червей в палате… Эдуард Иннокентьевич два раза отводил его в свой подвал и колол какие-то еще более едкие препараты. Аркадий умер. Теперь Дмитрию ничего не оставалось, как ждать своей очереди.
Но вот однажды, когда он стоял в очереди за таблетками, она пришла. Девочка стояла и следила за ним из-за угла.
– Я пойду! Я пойду с тобой! – закричал Дмитрий – Забери меня в далекое путешествие отсюда!
Девочка кивнула и приложила палец к губам – молчи. К Дмитрию уже подбежали санитары и вкололи успокоительное, от чего он вскоре уснул. Но через пару часов Дмитрий услышал звук, громкий, пронзительный, разрывающий барабанный перепонки. Длился он всего пару секунд, но вытерпеть его, казалось, невозможно. Дмитрий открыл глаза. Лес вокруг него гнулся под ветром. Рыбы прятались под кустами, пытались вырыть норы своими тощими лапками. Вдруг он снова услышал этот звук, откуда-то из-под земли. Неожиданно грунт словно вскипел, комья грязи полетели в разные стороны, резко похолодало. Ветер превратился в мерзкий дождь, дождь превратился в снег, снег – в ужасное месиво под ногами. Завыли собаки, послышались страшные крики. Дмитрий побежал. Он чувствовал, как за ним кто-то гонится, как кто-то хочет убить его. Но вскоре он понял, что ему не убежать и повернулся лицом к преследователю. Перед ним стояло чудовище, серое, с волчьим оскалом, готовое броситься на него. Дмитрий в испуге кинулся на зверя, схватил за шею и начал душить. Тут вокруг начали появляться рыбы в человеческий рост на тонких ногах, мухи с ртами-дудочками, а также пришел кот Арифмометр с куриной ногой в лапах. Чудовище дернулось пару раз в предсмертных судорогах и застыло. И только теперь Дмитрий понял, что происходит. Он стоял в коридоре клиники, у его ног лежал мертвый санитар, а вокруг столпились больные, расталкивая которых к нему уже пробивались врачи. Ужас накрыл Дмитрия с головой.
– Что я наделал? Что я наделал? – в исступлении кричал он на всю больницу.
Ему тут же вкололи какое-то жгучее вещество и Дмитрия парализовало. Его перенесли в одиночную палату для буйных, с мягкими стенами, и заперли там. Так он лежал глядя в потолок, потеряв счет времени. То ему казалось, что он лежит тут уже месяц, а потом казалось, что пять минут.
– Нам пора. Вставай, мы отправляемся в далекое путешествие.
– Хорошо.
Тело Дмитрия билось в судорогах, извивалось самым не естественным образом, но он этого уже не знал.
Девочка подошла к большой красивой дубовой двери и приоткрыла ее.
– Ты готов?
– Да.
Она взяла его за руку, и они вместе вышли из комнаты.
Семь и восемь…
